- Милая, - я смотрю вслед стремительно поднимающейся по лестнице Джин и, обреченно вздохнув, припускаю за ней. На четвёртый этаж. 
- Возможно, это не так, но у меня создаётся навязчивое впечатление, что я чем-то тебя обидел... - Джин так резко останавливается и оборачивается ко мне, что я невольно застываю с поднятой в воздух ногой так и не сделав очередного шага. А встретившись с ее гневным взором, в сравнении с которым кара Божья (прости Господи за упоминание всуе), обрушившаяся на Содом и Гоморру - это детский лепет, я невольно подумываю сделать шаг назад.
- Так, ну хоть тут прояснилось, - я просиял, нащупав зацепку, в надежде понять причину внезапно испортившегося настроения Женевьев. Глаза ее превратились в шёлки, и мне этот признак очень не понравился. - Не будешь ли ты так любезна просветить меня, что именно я сделал не так? А то я просто в замешательстве, - но вместо объяснений, Джин фыркнула и ещё более гневно застучала каблуками по лестнице. - Ты права, конечно, причина очень веская, и я искренне сожалею, что сделал это, - Джин видимо очень хотелось хлопнуть дверью перед моим носом, но я не дал ей этого сделать, за что и получил дверью по ноге. - Ауч! Oh, Señor! Да что же именно я такого СДЕЛАЛ?!
Я судорожно прокручиваю в голове события последнего дня: в конце ее смены я встретил Джин на другой стороне улицы ее паба, поскольку вход в «Лису и Волка» был для меня по-прежнему закрыт. Мы шли обнявшись до Института, откуда я должен был забрать сообщение из Аликанте. Вот, кажется здесь все и началось. Но я упорно не мог понять, что именно было катализатором нашей с Джин ссоры. На обратном пути она просто отстранилась и перестала со мной говорить. Обдумывая послание, я даже не сразу заметил это. Зато сейчас  я вовремя заметил летящий в мою сторону сторону кроссовок и увернулся.
- Ты думаешь, я совсем слепая и не заметила, КАК она смотрела тебя?!
- Кто? Фейт? - я задумался. На моей памяти ничего криминального в нашу встречу не произошло. Мы обнялись, потому что я не видел ее с самых похорон, я сказал, что она хорошо держится и поинтересовался, как поживает мой крестник. С Джин они уже были знакомы, и я думал, что никаких проблем  нет. Но, видимо я ошибался.
- Но ты же знаешь, между нами ничего нет, - я попытался утихомирить пыл Джин, насколько это было возможно с пятью метрами между нами. - Давно уже, - зря я это сказал. Мимо меня просвистел настольный каменный Будда и с грохотом разлетелся на осколки, встретившись со стенкой. Жаль, он мне нравился.
- Я не то имел ввиду, милая! - я увернулся от сковородки. В ход пошла кухонная утварь. Как хорошо, что у моей любимой сбит прицел. - Мы семья. Да я помню те времена, когда Фейт пешком под стол ходила! Я крестил ее сына. А теперь у парня не осталось другого отца, кроме меня.
- О-да! Она будет только рада, если ты займёшь место Джо! - чайник, тостер, турка - все это летит в меня, но я умудряюсь увернуться. - Хавьер, ты нужен нам в Аликанте! - пародия на голос Фейт вышла забавной, и я даже усмехнулся. Это стоило мне дорогого: половник больно заехал мне по лбу.
- Нет! Я ранен, пощади!... Но что поделать, если я действительно им нужен? - с ловкостью вратаря команды-чемпиона мира по футболу я ловлю табуретку и ставлю ее на пол. Шаг за шагом сокращаю расстояние между мной и Джин. - У них освободилось место в Совете, ещё ничего не решено, но мою кандидатуру рассматривают. Детка, послушай, я люблю только тебя, неужели ты не знаешь? - то ли кухонная утварь подошла к концу, а может Джин просто раздумывала, стоит ли приносить в жертву нашей ссоры бутылку ирландского виски. Я воспользовался ее промедлением и подошёл почти вплотную.  - Мi corazón te pertenece solo a ti* - уже чуть тише говорю я. Рука Джин дергается, и я инстинктивно загораживаюсь от удара, перехватываю ее запястье, стараюсь быть нежным и не повредить его. Прикасаюсь губами к её пальцам. - Не сердись, любовь моя, для меня есть только ты, - склонившись, целую ее в висок, чувствуя, как ураган внутри неё стихает. Воспользовавшись этим моментом, я спускаюсь ниже, и, обратив ее лицо к себе, я целую ее уже в губы, и этот поцелуй ещё долго не отпускает нас.
- Женевьев Фернандес, когда ты уже перестанешь меня ревновать к «тысячам нефилимок Чикагского института»?
- Видимо когда стану вдовой, - я улыбнулся, наши лбы соприкасались, и зеленые глаза Джин были словно тихие омуты, так и манившие окунуться в них с головой.
- Пока смерть не разлучит нас, я помню, дорогая. А пока я посмотрю, можно ли реанимировать тостер и чайник.

*исп. Мое сердце принадлежит только тебе

Недели шли, а расследование никуда не продвигалось. С каждым днём Джин потихоньку теряла надежду на то, что она сможет спасти своего брата. И это учитывая, что она изначально была минимальной – почти все жители Нижнего мира, которых уводили в Аликанте, никогда не возвращались обратно, терять было почти нечего. Однако помощь пришла оттуда, откуда Джонсон совсем не ожидала. Хавьер Фернандес хотел докопаться до истины ничуть не меньше, чем Маркус и сама Женевьев. Именно Хавьер уговаривал её не сдаваться в те странные вечера, которые они проводили в её квартире, пытаясь продумать их следующий шаг и найти хоть что-то полезное. Обычно эти вечера заканчивались тем, что, как Джин всегда клялась, случалось в последний раз.
Однако парой дней ранее Джин узнала у старого контакта брата, что тот какое-то время назад получил большой куш (что говорило совсем не в его пользу) и пошёл развлекаться не куда-то, а в сам «Речной Лотос» Малики Дум. Это было очень тонкой зацепкой, но в тот момент они были рады хотя бы чему-нибудь. Тот старый контакт назвал имя девушки, работающей на Малику, и то, что Доминик хвастался, как заберёт её оттуда и увезёт на край света или что-то вроде того. Хавьер сказал, что сможет добиться встречи с этой девицей и Джин, решив разнообразить свои будни походом в элитный бордель, увязалась за ним.
Это было не самым лучшим решением в жизни Женевьев. Как только дверь за ними закрылась и они с Фернандесом очутились в чудесном мире экзотических удовольствий, девушка почувствовала то, что не чувствовала уже давно. Неуверенность в себе. Джонсон провожала косыми взглядами идеальных куртизанок, встречающихся им на пути к бару, и с неожиданным недовольством отмечала, что с некоторыми из них её спутник радушно здоровался. Странное напряжение повисло у неё внутри, отдавая неприятным чувством обиды по какому-то непонятному для самой Джин поводу. Она, как всегда куталась в свою обычную кожанку, накинутую на старый свитер, и периодически подтягивала обратно на талию свои старые скини-джинсы, пока мимо проплывали существа, которых можно было иначе увидеть только на каких-нибудь фэнтези-картинах, но никак не в реальной жизни. Джонсон ещё никогда себя не чувствовала настолько маскулинно, с её угловатыми плечами и почти полным отсутствием каких-либо женственных изгибов.
Хавьер тем не менее, игнорируя свою партнёршу, кивнул ещё паре прекрасных созданий и пошептался с высокой статно выглядящей фейри с ярко-фиолетовыми глазами. Он вернулся к протиснувшейся среди посетителей, коих было больше, чем она ожидала,  к бару Джин с недовольным выражением лица.
- Малики нет на месте. Какие-то «срочные семейные дела», что бы это ни значило для магов. Но я знаю менеджера, она сказала, что, если Эйлин не занята, она приведёт её к нам, - Фернандес сделал какое-то движение почти голой барменше, и улыбнулся в сторону удивлённо смотрящей на него Джин, - Связи, детка, - мужчина подмигнул ей и рассмеялся, когда Джонсон закатила глаза и снова принялась разглядывать толпу. Столько разных рас, цветов и форм, кажется, она не видела никогда и нигде, учитывая, что фейри в Чикаго редко заходят, а вампиры вообще предпочитают обходить Город Ветров стороной.
- Знаешь, - спустя несколько минут и полстакана какого-то ярко-жёлтого бесплатного коктейля «как постоянному клиенту», Хавьер обратил на себя внимание партнёрши, положив свою руку на её предплечье, - Возможно, придётся долго ждать. Мы могли бы… Ну, знаешь, снять комнату…
- ….Нет, - смерив охотника недоумевающим взглядом, отрезала Джин. Это было не очень похоже на Хавьера, когда они занимались расследованием, он почти никогда не отвлекался на подобные вещи. – У нас есть дела, Фернандес. Тем более, может быть, кто-нибудь ещё может нам что-нибудь рассказать про Доминика. Пока есть шанс, я хочу им воспользоваться.
- А знаешь, чего я хочу? – Хавьер положил вторую руку на бедро девушки, наклонился к ней и начал шептать вещи, от которых даже у Джин, пробовавшей всё на свете, заалели щёки.
- Фернандес, ты что, обдолбался? – Женевьев резко отстранилась от него и только сейчас внимательно рассмотрела его лицо, - Точно обдолбался, - она взяла его голову в свои ладони и вгляделась в жутко расширенные зрачки партнёра. Тот скорчил недовольную гримасу и заёрзал на стуле. Джин отпустила его и, подняв его уже пустой стакан к лицу, осмотрела и понюхала его. Либо Хавьер сознательно выбрал повышающий либидо коктейль, либо ему что-то подмешали. Джонсон склонялась ко второму варианту, ибо каким бы страстным любовником и плейбоем ни был заместитель главы Института Чикаго, он никогда не стал бы рисковать заданием вот так. Воспользовавшись её задумчивостью, Хавьер внезапно притянул её к себе так, что Джин соскользнула со своего барного стула,  оказавшись между его расставленных ног, и буквально почувствовала всю тяжесть ситуации, в которую они влипли.
- Хавьер, нет! – никто даже головы не повернул на довольно громкое восклицание Джин, на время спугнувшее уже успевшего покрыть поцелуями её шею охотника. Благо, все в этом месте занимались своими делами. Фернандес отстранился и посмотрел на неё снизу вверх глазами, полными обиды и мольбы настолько, что Джонсон чуть не поддалась. Однако, потом она вспомнила про то, что происходит и обратилась к барменше, - Мне нужна менеджер. Сейчас же!

***
- Джи-и-ин, - проныл Фернандес, пытаясь дотянуться своими губами хоть до какого-нибудь участка её тела, пока Джонсон завязывала его руки за спинкой шикарного позолоченного кресла.
- Нет! Никаких прикосновений, - Джин закончила, стараясь не встречаться взглядом с охотником, - Это такая игра. Можно только смотреть.
- Мне не нравится эта игра.
- Херово тебе, - Джонсон проверила крепость узлов и повернулась к двум прекрасным созданиям, находящимся с ними в одной из шикарно обставленных приватных комнат борделя. – Вы хоть представляете, какую кашу вы заварили? Что сделает Институт, если узнает об этом?!
- Джин!
- Или что сделает, - игнорируя нытьё Фернандеса, девушка перевела взгляд с невозмутимого лица менеджерки на испуганное лицо самой милейшей куртизанки, которую она когда-либо видела. Это была работница, ответственная за отравление Хавьера, надо сказать, она была не такой фигуристой, как все остальные здесь, что почему-то заставило то ужасное чувство обиды и неуверенности вернуться, - Мисс Дум?
- Всё пошло совсем не так, как я задумывала, - пролепетало прелестное создание, одетое в несколько слоёв полупрозрачного шёлка, ниспадающего на пол, словно потоки воды. Лицо девушки, однако, было искажено в страхе и отчасти – гневе? – Такие вещи только умножают то, что есть. Он должен был выпить коктейль, найти себе компанию и остаться здесь подольше, только и всего.
- В смысле – пойти к тебе, - холодно прокомментировала фейри.
- Джин!
- Ну, раньше для этого и наркотиков не надо было, - на прекрасном лице отразилась обида, а затем снова гнев, - Что ты с ним сделала?
- Ну для начала – не накачивала его наркотой, наверное, - возмущённо вскинула руки Женевьев, пытаясь понять, как разрешить сложившуюся ситуацию.
- Джин!
- Секундочку, - Джонсон развернулась на каблуках и подошла к Хавьеру, - Прости, Фернандес. Ты отойдёшь и поймёшь, что это было необходимо, - за этими словами последовал сокрушительный удар в челюсть, после которого блаженная улыбка Фернандеса, вызванная тем, что объект его желаний наконец-то его заметил, сползла, голова опрокинулась назад, а дыхание его выровнялось. Джин вернулась назад к девушкам и пожала плечами, - Он мне даже не так сильно нравится.
- Ты не достойна его! – прекрасное создание рвануло было на Джин, но было остановлено её начальством.
- Эй, я – последний человек, которому стоит судить тебя за твои чувства и желания, милая. Но рисковать стольким из-за… мужика? Ты серьёзно?
- Ты ничего не знаешь о наших отношениях!
- Да мне вообще похер, даже если вы женаты и у вас десять детей. То, что ты накачала важную персону в данной обстановке в Чикаго и эта персона, к тому же, оказалась моим партнёром в очень важном деле – вот, что меня по-настоящему злит. Почему все считают нормальным – подсыпать что-то людям в напитки? Алкоголь – это святое!
- Мисс Джонсон, администрация «Лотоса» в качестве компенсации за нанесённый вам моральный ущерб одной из наших сотрудниц, предоставляет вам и вашему… партнёру данные апартаменты бесплатно на такой промежуток времени, который потребуется мистеру Фернандесу, чтобы прийти в себя. Однако мы настоятельно советуем воздержаться от огласки данного инцидента кому-либо, включая самого мистера Фернандеса.
- О, потрясающе, он ещё и помнить ничего не будет? – прекрасное создание всхлипнуло,  и Джин вздохнула, - Сколько времени потребуется, чтобы эта штука вышла из организма?
- Около шести часов, - надо отдать ей должное, ни один мускул ни дрогнул на лице фейри на протяжении всего разговора.
- Ше… Да вы издеваетесь?! – Джонсон снова тяжелейше вздохнула и опустила голову, - Договорились, только я пользуюсь вашим мини-баром. Бесплатно.
- Лучшие напитки и обслуживание номеров в вашем распоряжении. Наслаждайтесь, - наконец-то менеджер улыбнулась, правда, это только заставило холодок пробежать по спине Джин. Фейри положила руки на плечи горе-любовницы и вывела её из комнаты, закрыв за собой дверь.
- Бедная девочка, - Джонсон вздрогнула и резко развернулась к своему партнёру, который был ничуть не в отключке, как ей показалось ранее. На лице Хавьера играла очень уж довольная улыбка.
- Ты и твоё шпионское дерьмо, Фернандес, - Джин покачала головой и залезла-таки в холодильник для напитков, найдя там бутылку дорогущего виски, - Доведёте меня до могилы. Если бухло не сделает это раньше.
- Я знаю, что ты чувствовала себя некомфортно ранее, Джин, - его голос был мягким и низким, прям как когда он рассказывал ей истории из жизни его семьи на ночь, в те вечера, когда даже хороший секс не помогал заснуть. Женевьев поморщилась – он каким-то образом прекрасно умел читать её настроения.  - Зря ты так, милая.
- Не понимаю о чём ты, - Джонсон откупорила бутылку и устроилась напротив Хавьера на кровати.
- В Лотосе стандарты для девочек выше, чем где-либо, но всё-таки, я сегодня понял одну вещь, - Хавьер улыбнулся ещё шире, почти искренне, - Ты – самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Это правда, - продолжил Фернандес через скептический смешок девушки, - Такие штуки приумножают только то, что есть, так? Я мог бы пойти к кому угодно. Но всё, что я вижу – это ты.
- Хавьер, - голос Джин предательски сломался, и ей пришлось залить тугой ком в горле дорогим виски. Она всеми силами пыталась скрыть своё смущение, но щёки её уже горели, - Ты ужасно упорот.
- Поцелуй меня, - Джонсон закатила глаза, - Нет, не надо меня развязывать, я понимаю ситуацию, я всё слышал, Джин. Просто… поцелуй меня. Пожалуйста, - его лицо изображало мольбу, но уже не ту, что была раньше, не вызванную приливом всей крови к одному месту. Как будто всё, что ему нужно было для жизни – это её поцелуй.
- А, хер с ним. Всё равно ты ничего не вспомнишь, - Джин медленно подошла к охотнику и забралась к нему на колени, обвив руки вокруг его шеи. – Ты такой жалкий, что это даже почему-то горячо, - Джонсон улыбнулась, прежде чем наклониться и, наконец, подарить партнёру такой желанный поцелуй. Простое касание губами, как это всегда происходило с ними, превратилось в итоге в трёхминутную страстную сессию, единственное, чего Джин не хватало, так это его рук на её теле. Отстранившись от охотника, чтобы глотнуть воздуха, Джонсон вдруг почувствовала приторно-сладкий вкус  и жжение на губах и коснулась их рукой. В этот момент Хавьер рассмеялся и до Джин, наконец, дошло. Наркотик был не в коктейле, а на стакане, - Твою мать, - волны жара начали своё путешествие по телу Женевьев и её мозг попытался экстренно сообразить, что же делать, но затем все мысли исчезли, кроме основных двух. Джонсон потянулась к верёвке на руках Хавьера и, когда её губы оказались прямо у его уха, она прошептала: - Когда мы закончим, я отмудохаю тебя за это так, что тебя вообще в Институте никто не узнает, Фернандес.
- Всё, что угодно, детка, - Хавьер издал стон облегчения, когда руки его освободились, и почти сразу оказались там, где им было предназначено судьбой.

мы похожи с тобою, сестра моя,
на нас божие благословение!
но последнее испытание - искушение состраданием

Пепел снежинками падал, оседая на огненно рыжих волосах, не тая, но рассыпаясь местами в крошку, а Ты будто и не замечала его. 

Небо пылало над нашими головами, изрезанное вспышками оранжевых молний. Сквозь покрытый трещинами стеклянный купол потолка я мог любоваться его оттенками, которые напоминали мне о тебе, где бы я ни находился. Переливы красного, серого и рыжего, но его никогда не было достаточно, потому что у этого неба не было твоих изумрудных глаз.

О Дивный Новый Мир! С горящими городами, наполненный стонами и залитый кровью. Бог видел бы, что я не хотел его, если бы смотрел на меня. Но очи Создателя всегда были повернуты в сторону, мне не было места под его взглядом, и поэтому мою правду не мог подтвердить никто. Даже Всевышний. Ты тоже не хотела и Тебе верили все, а теперь они расплачиваются за это.

Потому, что даже если это мир пепла и крови, если это всего лишь выжженная пустыня, наполненная пустыми городами-могилами, этот мир все равно был бы лучше потому, что в нем мы были вдвоем.

Пока Создатель смотрел на Тебя, мне не было место в сиянии твоего ангельского света. Но в час, когда твой Бог уснул, Ты услышала меня и пришла ко мне.

Подняв ад и свергнув небеса, я возвел лишь один трон из костей моих врагов и лишь одну корону из огня и стали. Я не делил свой мир, ведь он создавался лишь для того, чтобы в нем я мог быть рядом с Тобой.

Все ждали, что я подниму свой меч и возвышусь над пепелищем став Властелином Ничего, но это Ты взошла по ступеням и приняла из моих рук пылающую корону. Потому, что ты моя Королева, а я твое Зеркало и каждый мой шаг по пустыне из праха направляла именно ты.

Сестра, принадлежащая мне правом рождения. Не может быть границ моей любви к существу, бывшему моей частью, неотрывно связанному со мной кровью и телом.

Как льдинка, попавшая в глаз Каю, Ты проросла во мне из крохотного замерзшего зернышка, согретого моей кровью и напоенного моими слезами. Я уходил от Тебя так много раз, только для того, чтобы затем вернуться, ведь все мои дороги вели только к Тебе.

Мраморный пол тронного зала был завален трупами.
Когда-то, ревнуя Джейса к Алине Пенхаллоу, Ты допустила мысль о том, что она может быть красивей и изящней Тебя. В прошлый четверг я принес ее голову, чтобы больше никогда Ты не сомневалась в том, что есть кто-то красивей Тебя.

Сегодня, я принес для Тебя новый подарок.

В практической тишине, прерываемой лишь завываниями ветра за окном, я вошел в залу с завернутой в пеструю блестящую бумагу шкатулкой в руках. Поднявшись с трона, легко и грациозно Ты спустилась ко мне на встречу по мраморным ступеням пьедестала.

Подол белоснежного платья окрасился красным, шлейфом скользя за Тобой по залитому кровью полу. Обойдя раскинувшее в разные стороны застывшие руки тело Александра Лайтвуда, Ты даже не посмотрела в его сторону. Его пустые глазницы слепо уставились в оранжевое небо, которое он уже не мог увидеть.

Тебе ведь нравились его синие глаза, верно?

Когда-то нефилимы убивали нежить, забирая себе трофеи, отрывая им крылья и срезая кожу.

Не кажется, что это справедливо, что теперь они оказались на месте тех, над кем издевались веками?
Я опустился перед Тобой на колени и на мгновенье зажмурился, ослепленный сверкающими кристаллами созвездий на твоем подоле. Таких не было в старом мире, но в этом, мы создали их вместе и каждая звезда на небе принадлежит Тебе.

— Больше всего на свете, Ты хотела…
— Больше всего на свете, я хотела… — твой нежный тихий голос повторил за мной слова, и я поднялся с колен, протягивая шкатулку.

Я любовался тем, как двигались самые красивые в мире пальцы, разворачивая обертку.

— Больше всего на свете — повторила Ты и дрогнула, побледнев и закрыв глаза. Я поддержал шкатулку, чтобы она не выпала из сведенных секундной судорогой рук.
Ты открыла глаза и посмотрела на меня, не в силах отвернуться.
— Получить сердце… — приподнимая крышку, начал я, а Ты закончила:
— …сердце Джейса…
На яркой розовой бумажной стружке внутри шкатулки покоилось еще не до конца успевшее застыть благодаря магии сердце Эрондейла. Его несколько часов назад я вырвал из груди нефилима, чтобы сейчас преподнести его в дар своей Королеве.

А она такая хрупкая и такая тонкая, чуть пошатнулась назад, и мне показалось, что она вот-вот рухнет, не сумев устоять на ногах. Подавшись вперед, я обхватил сестру руками за талию и притянул к себе. Шкатулка с коротким стуком упала на пол возле ее ног.

— Теперь, оно всегда будет с тобой — моя улыбка вызвала очередную вспышку молнии над нашими головами.
Положив ладонь ей на затылок, я притянул к себе сестру и запечатлел острожный, почтительный поцелуй на сухих слегка дрожащих губах.

Моя сестра. Моя Кларисса. Я обещал, что дам тебе все, что ты захочешь.
И я сдержу обещание.