Они дети. Еще невинные, но уже достаточно злые и решительные, чтобы держать оружие. Изабель смотрит на Александра глазами, в которых плещется преданность и восхищение и Алек совершенно не представляет себе, что может вызывать столько радости у этой маленькой девочки. Сердце Александра трепещет от взгляда на нее – она такая невинная и хрупкая, и Александр клянется защищать её ценой всего – жизни и своих интересов. И Алек знает, что это правильно.
Но он не знает, что Изабель без слов уже обещает то же в отношении него. Он не знает, но он уже прекрасно чувствует то, что они связаны навсегда не только кровью, но этой великой любовью которую не понять никому извне.

Они подростки. В их доме появляется еще двое парней – и оба они вызывают в Александре совершенно невероятный трепет. Младший брат – Макс, он еще такой маленький и невинный, это восхищает Алека, заставляет его сердце сжиматься от обожания к этому человеку. Его он тоже готов защищать любой ценой и никогда не простит себе, если что-то случится с этим созданием. Но чувства ко второму мальчишке куда более запутанные – щемящее сердце выдает совсем другие ощущения, не столь светлые и куда более тягостные. Это неправильно. Александр еще не знает этого, но уже чувствует, что так не должно быть – об этом не принято говорить, но это читается во всех законах, во взглядах, в том, как устроено их общество. В этом нет ничего страшного, по крайней мере пока. Но Александр уже знает, что так нельзя.
И Изабель знает тоже. Они не говорят об этом, ведь так нельзя, неправильно, но они оба знают, что что-то совершенно точно не так. И Александр счастлив, ведь он может верить хоть кому-то в этом институте, да и, что там, мире.

Александр смотрит на то, как его сестра начинает встречаться с совершенно неправильными парнями. Один за другим, они все неправильные, и Алек чувствует в этом какое-то облегчение, уверенное счастье, потому что, если она так легко отдается неправильному, значит можно и ему, не так ли. Но в этом мире так много неправильного, что Алек не уверен, к чему именно его сердце стремится сильнее, хотя и знает, что это наверняка связано с мальчишкой с золотыми глазами. Черт побери, зачем он врет себе? Он прекрасно всё знает, просто не решается признаться себе самому.

Они сидят в её комнате, и Алек обнимает сестру за плечи. Она плачет навзрыд, кажется, впервые на его памяти вот так вот открыто. Изабель страдает от простейшего диагноза – разбитого сердца. Это не первый раз, да и не последний, просто сейчас как-то очень тяжело. Александр хочет как-то утешить её, но совсем не представляет как можно это сделать. Не представляет он и того, как кто-либо может разбить сердце его маленькой сестрице. Не представляет как кто-то может заставить её чувствовать себя недостаточной, не лучшей.
Александр никогда не целовал никого, но он почему-то чувствует, что только этим может сейчас утешить Изабель – своим примером показать ей, насколько она достаточна. Алек придерживает подбородок сестры пальцами, нежно прижимаясь своими губами к её. Александру не нравятся девушки – это он уже давно понял, но он любит Иззи и никогда не позволит ей чувствовать себя несчастным. Этот поцелуй абсолютно неправильный, но почему-то не неловкий, как могло бы показаться. Они целуются всего пару мгновений, прежде чем Алек просто обнимает Иззи, прижимая ближе. Они ведь всё равно оба неправильные, так какая разница.

Все люди похожи на стихии – это истина, это то, как мир построен, на четырех элементах, поддерживающих друг друга, дающих силу, или, напротив, гасящих те, что окружают.
Кассиус был воздухом. Холодным северным ветром, что обжигает неприятно и болезненно, что усиливает горение пламени и гасит его, что заставляет плавную воду стать острыми льдинами, тот что разрушает целостность земли.
В жизни Колдсворта было немало людей всех стихий, с одними он находил общий язык, другие разрушали его самого, а третьих разрушал он. Здесь же, среди тёмных, все эти люди-стихии были совсем другими. Они словно бы были ярче, освобожденные от правил, что сковывали их в родных домах, освобожденные от своих страхов, что преследовали прежде, от боли, которая пропитала их до костей.
Не последним местом в этой свободе значились и те средства, что привносил Моллари в их чудную общину. Затягиваясь дымом, привычным ему с юных дурных лет, Кассиус так же вдыхает и огненный блеск что наполняет воздух с легкой подачи их непростого фейри. От этих огней Кас словно бы видит все еще ярче чем прежде, и подле себя он видит её – огненные волосы Эвы в его глазах словно превращают её саму в пламя, безумное, неуёмное, обжигающее, но манящее. Чертовски манящее. Её тёмные глаза согревали – тепло от мягкого огня свечи, а вовсе не костра, как вся она, и эти губы… черт, Кассиусу сейчас было совершенно безразлично какие отношения связывали их неугомонного лидера с этой девой, ему было безразлично даже если ему придется сгореть в этом пламени, он просто словно завороженный смотрел на нее, будто бы это она была ведьмой, заколдовавшей его.
- Пиздец – выдохнул Кассиус вместе с дымом, что заполнил его лёгкие прежде. Да, это слово он произнес совсем тихо, наверное, даже не слышно вовсе, просто констатируя тот факт, что он просто не может отвести взгляда от Эвы, которая и вовсе не смотрела на него, пусть и сидела в паре сантиметров от него, не больше, она была занята созерцанием Себастьяна, или же Влада, которые как раз вели какой-то разговор о вопросах тактики, оставаясь самыми разумными и собранными. Она, кажется, тоже была околдована, но Кассиус никак сейчас не мог противиться этим волшебным созданиям. Огонь, что излучала она, словно бы зажигал и его самого, вытягивая из мальчика-воздуха всё, и Кас был вполне готов исчезнуть полностью лишь бы можно было так, ярко и жарко.
- Эва – окликнул Кассиус девушку уже чуть громче, поскольку её имя уж всяко не было ругательством или чем-либо подобным тому. Нет, напротив, в этом слове звучало поклонение, поскольку зачарованый Кассиус был совершенно восхищен. Ему достаточно было того, чтобы девушка лишь обернулась на его голос, чтобы сократить расстояние между ними, и без того не слишком большое, впиваясь в губы Найтэмбер своими, запуская пальцы в её огненные волосы, пытаясь выпить этот жар огня до конца.
Конечно же, после он получил пощечину немалой силы. Конечно же, его память после не восстановит причин и событий того момента. Конечно же. Ведь девочка огонь сама решает, что ей угодно, и никто не смеет касаться её без дозволения. Но, дьявол, как же тепло и сладко было ему в тот момент.