Однажды, проклиная смелость,
Пряча жизнь в зелёных почках,
Цветы безумия посеял летом в сердце моём
Мой старший брат, кому хотелось
Целовать меня ночью,
Он создал страсть для меня – но не меня для неё.

Свет звезд заливал комнату, растекаясь расплавленным жемчугом по полу, одеялу и стенам. Дверь открылась бесшумно, не нарушая звенящее молчание комнаты, но Малика давно не спала и поэтому сразу же села на кровати и уставилась на меня изучающим внимательным взглядом. Ночь и звезды лишили ее облик красок, и только янтарные глаза блестели в темноте, нисколько не убавив цвета.
— Я слышала, о чем вы говорили
Ну, разумеется
— Ты не можешь отдать меня им
Я мог догадаться, что Малика подслушивала с лестницы, не просто так меня преследовало зудящее чувство чужого присутствия все то время, что мы с Рагнаром обсуждали ее дальнейшую судьбу.
- Я не смогу справиться с тобой сам - голос звучит глухо, в нем слышался слабый протест, я сделал несколько шагов в направлении кровати, и Малика поднялась, вставая на колени, и протянула ко мне свои руки.
— Ты можешь справиться с чем угодно
только не с самим собой
Я останавливаю ее руки в сантиметре от своего лица, перехватываю за запястья и свожу их вместе, пряча в своих ладонях.
Целомудренного прикосновения к ней хватило для того, чтобы тлеющие в сердце угольки вспыхнули огнем, опалив ребра изнутри. Магия, сочившаяся в жилах, встрепенулась, напоминая о силе, таившейся в недрах Куньлуня. Силе, которую мне открыла Малика, и которая еще долго будет звать меня к себе по ночам.
Все, чего я так боялся и все, чего я так жаждал. Моя девочка годами имела доступ к столь могущественной лей-линии, что у нее даже имелось подобие разума. Притягивая волшебные существа селиться вокруг себя, обычные линии на том и успокаивались, эта же открывала бездонный колодец силы, черпая из которого Малика становилась своего рода проводником в демоническое измерение. Проводником, но не носителем. Она должна была в бесконечном круговороте отдавать принятую энергию, перерабатывая ее заклинаниями, преумножая своей силой. Коснуться такого источника для любого мага сродни тому, что для примитивного попробовать героин. Один раз, второй, третий...привыкание. Оторваться от лей-линии невозможно, как невозможно представить больше магию без этой энергетической составляющей.
Хочется возвращаться к ней вновь и вновь, испытывать пределы собственные и пределы открывшейся Бездны. Соблазн так велик, что магическая абстиненция почти невыносима, она ощущается телом в той же мере, что и разумом. Даже от простого воспоминания о Куньлуне, мои пальцы начинало сводить судорогой, а по спине ползла испарина, хотя я лишь единожды запускал руки в тот бездонный колодец сил.
Я не был готов справиться с наваждением точно так же, как не готова была справиться с ним Малика. И я так же жаждал сейчас этой Бездны, как и она.
Испытание могуществом провалено, Рагнар был прав, мне стоило доверить свою девочку магам Спирального лабиринта. Ради блага всего мира.
Понимание этого благостно и осознано. Непринятие — почти столь же сильно, сколько лей-линия Куньлуня. В момент, когда Малика держит меня за руки (или это я держу за руки ее?)  кровь отзывается на кровь так словно для одного этого мы и создавались. Клетки моего тела были идентичны клеткам ее тела, наш генетический код словно дополнял друг друга и стремился соединиться, продолжиться в одну совершенную цепь.
Я бы не удивился, будь мы близнецами, но мы не были, и короткий момент времени я называл Малику своей дочерью.
Сегодня я даже помыслить не мог об этом сравнении. Может, оттого что половину меня составляет демон, который стремился опошлить светлое чувство, но эмоции, которые я испытываю глядя на Малику никак нельзя назвать отцовскими.
И даже не братско-сестринскими.
— Рагнар трус - она чувствовала сомнения, читая меня как открытую книгу. — Он хочет разделить нас, потому боится нашего могущества. Я и раньше видела это в его взгляде. Он считал, что вместе нас слишком много и что я должна исчезнуть.
Мне нечего возразить и она это прекрасно понимает. Мы дети высшего демона, в нас кроется слишком большой потенциал могущества для того, чтобы нас было слишком много. И уж точно мы не может прожить целую Вечность рядом друг с другом, чтобы избежать соблазна дойти до границы наших возможностей. Кто-то один должен быть достаточно мудр, чтобы отказаться от всего. И этот кто-то точно не Малика.
И в некотором смысле это даже не я. Все мое естество с того самого дня, что мы встретились, стремилось слиться с естеством девочки и в силу ее юного возраста я лишь обманывал себя тем, что жажду просто оберегать ее и просто быть рядом. Ее тело манит меня прикоснуться к просвечивающемуся через тонкую ночную рубашку силуэту бедер, и я закрываю глаза, чтобы спрятать янтарный кошачий блеск, что проявляется сейчас в моих глазах через гламур.
Малика верно трактует очевидную демонстрацию моей слабости, а потому продолжает.
— Ты не можешь снова оставить меня — говорит она. — Когда мы вместе, нам никто больше не нужен. Ты не можешь выбрать его.
Ее руки высвобождаются и ложатся мне на грудь. Волшебница точно знает, на какие клавиши нажимать, чтобы заставить мою душу играть нужную музыку. Это пугает сильнее, чем перспектива вернуться в Куньлунь и продолжить там изучать магию. Малика двигается и освобождает место, куда я сажусь, все еще держа глаза закрытыми. Ничего не видя, я лишь ощущаю, как ее руки скользят по моему телу и понимаю, что жар из груди перемещается ниже. Рагнар был чертовски прав, когда говорил, что мне нельзя сейчас видеть ее. Друг предлагал мне уехать, говорил, что сам справиться с Маликой, ведь в силу возраста она не набрала еще достаточно могущества, чтобы справиться с опытом и знаниями Фелла. Но я не мог позволить ему поставить точку в наших с ней отношениях, я должен был сделать это сам, чтобы иметь хоть какую-то призрачную надежду на запятую или многоточие.
Когда я открываю глаза, лицо Малики находится слишком близко, ее руки обвивают мою шею, как удушающие стебли ядовитого плюща. Осознаю, что должен бороться с просыпающимися неправильными чувствами, но зов демонической крови слишком силен. Меня начинает слегка колотить, точно от озноба, когда пальцы левой руки в полутьме нащупывают узкую талию и практически вцепляются в тонкую ткань рубашки. Малика сама, чувствуя трещину в стене, которую я выстраивал между нами годами, берет меня за вторую руку и укладывает мою ладонь себе на колено. В этот момент я забываю, как дышать и понимаю, что должен что-то сказать, но не могу заставить себя говорить. Воздуха хватает только на едва слышный выдох, когда Малика тянет мою ладонь вверх по бедру, и я могу только, опустив глаза, смотреть на поднимающиеся складки рубашки.  Она идеально чувствует мои слабости. Она словно читает мои мысли и вытягивает из меня самое темное, то, что я прячу в глубине своей души. Охватившее меня возбуждение отключает последние стоп-сигналы. Думая уже совершенно не головой, я целую Малику, и она прижимается ко мне всем своим телом, вытягивая из меня остатки желания сопротивляться. Мысли с трудом способны выстраиваться в логические цепочки и то, с каким остервенением всегда сдержанный и слегка игривый я, начинаю целовать ее губы  и лицо, вызывает у девушки смех. Даже он звучит сейчас возбуждающе и я определенно не готов останавливаться на одном лишь поцелуе. Чувствую потребность стать ее частью, испытать всю палитру эмоций, нырнув в разгорающееся пламя всем собой. Малика обнимает меня, а поцелуи опускаются ниже по шее, руки уже ничего не смущаются, и слишком крепко и, может быть, даже больно сжимая нежную кожу.
девочка, которую я называл свое дочерью
Комната вокруг нас начинает жить своей жизнью, настольная лампа мигает под действием сочащейся из нас магии. Пара книжек падает с полки шкафа. Рагнар должно быть уже ощутил этот выброс, но на удивление не стремиться  бежать ко мне на выручку, а я на самом деле забываю подумать о том, как сказываются мои чувства на доме. Волосы малики сами по себе поднимаются и парят на несуществующем ветру, как змеи, как и одинокая ваза с китайской розой, одиноко стоящая на столе. Я сам буквально захлебываюсь от сил, которые сочатся сквозь наши тела и в очередном порыве, уже собираюсь опрокинуть Малику на спину.
— Они так красиво пылали… — мурлычет она.
— …что? — я приостанавливаюсь и смотрю, как она улыбается, запуская свои пальцы в мои волосы. Отчего-то после этих слов внутри заскреблись кошки, вынуждая перекинуть часть своего внимания на эту зудящую половину сознания.
— Ты помнишь, как они кричали? — Малика даже не поняла, что со мной начало происходить что-то неладное. — Твое могущество, твое право…
— Малика — я слегка отстранился, и она удивленно посмотрела на меня. — Ты хоть немного сожалеешь о том, что произошло в храме?
Ее взгляд я запомнил надолго. То, как она нахмурилась, пытаясь понять, зачем я спрашиваю о такой глупости. Взгляд, в котором почти не было ничего человеческого.
— Магнус… — начинает она, но я, пожалуй, уже услышал все, что мне было нужно.
Магия больше не пульсирует между нами, ваза с цветами завалилась на бок на столе, а я уже почти на ногах, несмотря на попытку волшебницы удержать меня.
— Магнус! — повторяет она в раздражении, и совсем уже ничего не понимая.
— Прости меня — с усилием я прячу желтизну глаз за гламуром, и крепко сжимаю кулаки, пытаясь собрать всю свою волю в кулак. — Я не справился. И я не смогу взять это на себя…
Я произнес заклинание про себя, но Малика поняла все по вспыхнувшему в открытом окне узору.
— Ты не можешь…  — в ее голосе не осталось ни намека на нежность, она будто шипела, буквально срываясь с кровати и пытаясь подскочить ко мне.
— Прости меня — вновь говорю я, и уже не скрывая движения рук, выстраиваю перед собой барьер, на который она натыкается и о который с силой бьет кулаком.
— Магнус! — она кричит так, что у меня закладывает уши.
Нужно позвать Рагнара и я пячусь к двери, слыша несущиеся мне в след проклятия.
— Магнус ты не можешь! — Малика с остервенением колотит руками по невидимой преграды, что удерживает ее в заданных параметрах комнаты.
— Рагнар отведет тебя в Спиральный лабиринт — мне больно говорить и еще больше удерживать границы ее импровизированной тюрьмы, в то время как она лихорадочно пытается пробиться сквозь нее. — Прости меня
Я буквально вываливаюсь в коридор, хлопая за собой дверью, где уже стоит встревоженный Рагнар. При виде меня он хмурит брови, но ничего не говорит. Он смотрит на дверь и накладывает свою печать поверх моей.
— Двоеточия не получилось?
— Заткнись

Fin